‑ Тогда в первый день лета? ‑ с трудом разорвав поцелуй, хрипло выдохнул Дункан. ‑ Вы согласны?

‑ Да, – беззвучно прошептала Айлин и повторила вслух: – Да, конечно! Ох, да отпустите же меня, иначе я никогда… никогда не уйду!

Подхватив ее на руки, магистр молча донес Айлин до окна, приподнял на вытянутых руках и посадил на подоконник так легко, словно она ничего не весила. Вцепившись в створку, Айлин молча смотрела, как он уходит, борясь с желанием окликнуть, задержать прощание хоть немного… И лишь, когда Дункан… то есть когда Кармель скрылся за деревьями, тихонько спрыгнула обратно в комнату.

За ширмой было тихо, но Айлин откуда‑то без тени сомнения знала, что Лучано не спит. Что он не то чтобы беспокоился, доверяя магистру, но все‑таки ждал ее возвращения. Это было теплое и очень приятное чувство близости, надежности и заботы. «Магическая связь? ‑ подумала Айлин с виноватой благодарностью. ‑ Или просто дружба?»

‑ Спокойной ночи, ми беллиссимо синьорина, – послышался едва слышный шепот из‑за ширмы. ‑ И сладких… о, каких сладких снов!

Она еще услышала смешок итлийца, но глаза уже слипались, и Айлин, едва стянув одежду, нырнула в постель и сразу провалилась в эти обещанные сны.

ГЛАВА 5. Дама в беде

Дразнить Альса было восхитительно весело и чуточку опасно. Лучано прекрасно осознавал разницу между собой и благороднейшим юным грандсиньором, который вот‑вот станет королем, но именно поэтому никак не мог удержаться. Его разрывало изнутри желание подшучивать над Вальдероном и пьянило понимание того, что это позволено. О, конечно, только до определенных пределов, м? Но пределы терпения есть у любого живого существа. Альс позволял ему куда больше, чем дворянин должен позволять наемнику, пусть и доверенному, так что Лучано с каждым днем все сильнее убеждался: слова о дружбе для Вальдерона не пустой звук.

Забавно, теперь он даже в мыслях не позволял себе назвать Альса бастардом, словно боялся обидеть. Но и думать о нем как о принце тоже не получалось.

«Ничего, вот его коронуют, – горько усмехнулся сам себе Лучано, – и все станет по‑прежнему, то есть гораздо проще и правильнее. Только такое воплощение благородства, как Альс, может решить, что королям позволено дружить с простолюдинами. И разве ты сам этого не хочешь? Проклятие Беатрис, твоя уздечка и шпоры, никуда не делось, как и долг перед гильдией. Ты обязан выполнить любое пожелание королевы, а как это сочетается с такими глупостями, как дружба? Правильный ответ ‑ никак. И даже если ее гадючье величество позволит тебе остаться при Аласторе, то кем? Глазами, ушами и руками королевы, никак иначе».

Он закинул руки за голову, вытянувшись на постели, и прислушался. В паре шагов от него на своей кровати ровно и тихо дышал Аластор. За окном стрекотали кузнечики, и если не знать, что вокруг огромная Академия с сотнями адептов и магов‑наставников, то можно представить, что он не покидал Вероккью. Правда, в саду мастера Ларци пахло немного иначе, здесь другие травы и цветы, но похоже, похоже…

«Никто не возвращается таким же, каким уезжал, – снова очень горько и трезво подумал Лучано. ‑ Никто и никогда. Мастер Ларци знал об этом, не мог не знать, и все‑таки отправил меня навстречу собственной судьбе, а может – и смерти. Если синьора Минри ничего не напутала в своих предсказаниях… Но даже если я вернусь в Вероккью, то уже кем‑то другим, не просто младшим мастером Фортунато. Да и хочу ли я вернуться? Странная мысль, но… Да, здесь отвратительный климат, город серый и некрасивый, на улицах нет фонтанов, а девицы носят длинные юбки. А еще здесь нет банков, зато полно всякой нечисти. И никакого тебе Моста Поцелуев со свежими устрицами и фокаччей. И никаких посиделок в траттории с Фелипе. И… Ну и что? Если бы я знал, что мне предстоит провести здесь всю жизнь, но не одному, а рядом с Альсом и моей синьориной, я бы… пожалел об этом? Что толку в пустых мыслях? Это не мне решать. Мастер Ларци, конечно, постарается вызвать меня домой, но гильдия вряд ли разорвет контракт с королевой Дорвенанта. Если очень повезет ‑ ей предложат кого‑нибудь другого. А на это уже может не согласиться сама Беатрис. Если на одной чаше весов дружба гильдии с Риккарди, а на другой ‑ всего лишь младший мастер, то здесь и думать никто не станет… Впрочем, я идиотто, если строю такой замок на песке. Завтра ее гадючье величество может попросту убить меня, и никто не узнает, что это ее прелестных ручек дело. Интересно, смогу я тогда после смерти наведаться к моей синьорине и попросить ее известить мастера Ларци? А заодно предупредить…»

Он вспомнил серенаду и улыбнулся в темноте с насмешливой нежностью, которой сам удивился. Грандсиньор жених ведет осаду по всем правилам, так что даже интересно, устоит ли крепость добродетели до самой свадьбы? Конечно, если она и так до сих пор не сдалась. А сейчас они вместе, теплой весенней ночью, которая пахнет не так дурманно, как в Итлии, но все‑таки этот воздух, напоенный ароматом цветов, смущает рассудок и будит желания. Глупо терять такую ночь впустую, но с кем ее разделить? Перед внутренним взором вспыхнуло видение ‑ Айлин в объятиях Дункана. Именно такая, какой она была тогда в палатке. Глаза томно блестят, губы припухли, тугие медные кольца рассыпались по плечам… И склонившийся над ней смуглый арлезиец с черным бархатом глаз и чеканным профилем…

Лучано сглотнул и понял, что это видение было лишним. Совершенно лишним при данных… обстоятельствах. Почтенные синьоры целители отлично знают свое дело, яд покинул его кровь, и тело, избавившись от отравы, вспомнило, что последний раз Лучано баловал его слишком давно. Нежная кожа Айлин, словно светящаяся изнутри, золотая россыпь веснушек, плавные линии тела и взгляд ‑ задорный, невинный и страстный одновременно. И могучие руки Дункана, обнимающие девичьи плечи. Вот зачем Лучано проводил эту парочку взглядом, когда магистр уносил синьорину в ночь? Теперь точно не уснуть! Даже если сейчас он быстро сбросит напряжение, придется идти в купальню или приводить себя в порядок прямо здесь…

Предательски пахнущий цветами воздух показался вдруг душным, он обволакивал тело, и Лучано сдернул тонкое одеяло, разметавшись по постели. В голову лезли всякие глупости вроде того, что две подружки сегодня днем поглядывали и на него тоже. А уж если уговорить Альса присоединиться, местные синьорины сами из корсетов повыпрыгивают…

Он заставил себя вдохнуть поглубже и попытался успокоиться. С мыслями творилось что‑то не то! Горячая кровь горячей кровью, но никогда раньше он не позволял желаниям брать верх над разумом. Конечно, Аластор не согласится! А пытаться соблазнить почти незнакомых девиц, да еще и магесс, это просто безумие. Так почему же он чувствует себя так, словно хлебнул возбуждающего зелья?

Лучано облизнул пересохшие губы, покосился на Аластора, но тот крепко спал, хотя дыхание стало заметно быстрее, словно дорвенантцу снился очень горячий сон. Сон… Вспомнились гранатовые деревья, и кое‑что прояснилось. Он глянул на окно, уже привстал, чтобы добраться до него, и тут под соседним окном послышался шорох, а потом Айлин спрыгнула на пол, судя по звуку. Ну вот все и прояснилось. Жених и невеста изволили прощаться после прогулки, а досталось им с Аластором. И если уж целомудренному и сдержанному Альсу снится что‑то этакое, то Лучано тем более хлебнул полной мерой.

«Это как с зельями, – рассудил Лучано, приподнимаясь на локте и желая Айлин сладких снов. ‑ Ты же знаешь, что дозу надо рассчитывать по весу тела и крепости организма. Просто Альс… устойчивее, а тебя сразу повело».

Доводы разума помогали, но слабо. Айлин юркнула в постель, а Лучано все никак не мог отогнать сладкое видение то почти приличных объятий, то обнаженных сплетающихся тел, сливочно‑белого и темно‑бронзового. Нежность и сила, две стороны красоты.

«Проклятье… – Он снова облизнул губы и сглотнул пересохшим ртом. ‑ Всеблагая, помоги мне отойти в сторону. Это чужая любовь. А я… Ведь я даже не понимаю, на чьем месте хотел бы оказаться!»