‑ Нисколько, –усмехнулся Дункан. ‑ Дорогая моя, поверьте историку, в истоках любого королевского рода можно отыскать разбойника, пирата или завоевателя. И Арлеза ничуть не исключение. Но это дела давно минувших дней. Сейчас герцоги де ла Гуэрре ‑ младшая ветвь королевской семьи Арлезы. А самомнения больше, чем у старшей, право слово, – добавил он с явной неприязнью и продолжил совершенно безразличным голосом, будто рассказывая о ком‑то другом. – Когда принцессу Розаберту обручили с королем Дорвенанта, она взяла с собой любимую кузину. Предполагалось, что матушка найдет здесь жениха в Трех Дюжинах, однако она отвергла всех претендентов на свою руку и выбрала того, кто не смел даже надеяться на подобный брак. Был невероятный скандал, но ее величество Розаберта дала согласие на брак своей кузины и даже пожаловала ей приданое. Очень великодушно с ее стороны, потому что де ла Гуэрре заявили, что непокорная дочь и сестра отныне для них не существует, как и все ее потомство. По родовому уложению матушке причитался в приданое замок неподалеку от столицы Арлезы и прилегающее к нему богатое поместье, известное своими виноградниками. Эти владения перешли к брату матушки, а ее вычеркнули из родовых книг. Все, что ей осталось, это ее личные имена, напоминающие о предках. Кстати, мое второе имя ‑ Кармель, в ее честь. Когда мне случается посещать Арлезу, я представляюсь там доном Кармелем Роверо, потому что арлезийцам трудно выговорить и запомнить Дункана Роверстана.

‑ Кар‑рмель… –тихо проговорила Айлин необычное имя, раскатистое, но сладкое, будто конфета. – И… никто в Дорвенанте не знает о вашем происхождении?!

‑ Ну почему же никто? ‑ пожал плечами Дункан. ‑ Среди старого дворянства достаточно тех, кто помнит матушку, но она не выезжает ко двору, хотя королева Розаберта оставила за ней это право. И, конечно, мы, ее дети, утратили титул. Только я приравнен к дворянам как полный орденский маг и магистр гильдии. Но в Арлезе куда большее значение имеет мое выигранное дворянство Странника, поэтому там я называю себя доном с полным на это основанием. А в Дорвенанте предпочитаю именоваться простолюдином, как и мои братья.

‑ Это так… странно! ‑ призналась Айлин. ‑ Но я… кажется, я вас понимаю. Лучше быть только самим собой, чем претендовать на родство с теми, кто от тебя отказался. Ваши родители… Они, наверное, очень любили друг друга? То есть любят, простите!

‑ Да, они самая прекрасная пара, которую я знаю, – согласился Дункан и снова поцеловал Айлин в макушку. ‑ Спасибо, моя дорогая. Я счастлив, что вы все поняли именно так. Между прочим, кофе и гранат, которые я вам приносил, выращены в саду того самого поместья Вуаль. Сейчас туда снова можно добраться порталом.

‑ А разве…

Айлин запнулась, окончательно запутавшись. Ведь если матушку Дункана лишили наследства, как он мог рвать ветки в чужом поместье?

‑ Нет, я не общаюсь с де ла Гуэрре, – легко разрешил ее сомнения магистр. ‑ Полагаю, они слышали о моем появлении на свет, но вряд ли даже знают, как меня зовут. И уж точно при встрече им бы не пришло в голову связать Дункана Роверстана с доном Кармелем Роверо. Именно поэтому дон Роверо однажды встретился за карточным столом с доном Мигелем де ла Гуэрре, владельцем Вуали.

‑ Ой… – сказала Айлин, вспомнив фраганский игорный дом и месьора Леона Нуара ди Арлезе. ‑ И вы его…

‑ Раздел до тех предметов гардероба, которые не принято упоминать при дамах, – тихонько и очень самодовольно рассмеялся Дункан. ‑ Да и те ему пришлось бы заложить вместе с кружевами и пуговицами. Мы играли всю ночь, и к утру драгоценный дядюшка проиграл всю принадлежащую ему долю родового имущества. Когда я великодушно согласился принять всего лишь одно поместье и подарил ему остальной долг, Мигель поклялся мне в вечной дружбе и благодарности. Я не стал говорить, что считаю дружбу де ла Гуэрре самой фальшивой монетой из тех, которыми он мог расплатиться. Просто потому, что тогда пришлось бы драться с ним на дуэли, а мне было противно. Однако Вуаль я забрал и привез документы на нее матушке.

‑ Наверное, она обрадовалась? ‑ тихонько предположила Айлин, смутно замечая, что вокруг проплывают цветущие клумбы и пышные кусты, но не обращая на них никакого внимания.

‑ Она поцеловала меня в лоб, назвала своим дорогим мальчиком и тут же подарила мне Вуаль, сказав, что в любом случае отдала бы ее старшему сыну. И что Мигель всегда был глупым и жадным cabronne. .. горным козлом. Не могу с ней не согласиться. Семейство де ла Гуэрре не заслуживает владения Вуалью. Это чудесное место, и я рассчитываю провести там наш медовый месяц.

Айлин подняла лицо, ничуть не обманутая легкомысленным тоном магистра, и всмотрелась в черные глаза, пытаясь прочитать в них истинные чувства. Однако Дункан смотрел ровно и мягко, а потом улыбнулся и шутливо коснулся губами кончика ее носа.

‑ Увы, рассвет уже скоро, – сказал он, и низкий бархатный голос укутал Айлин, словно теплый плащ. ‑ Такая жестокость с его стороны… Завтра я прикажу не беспокоить вас и ни в коем случае не будить…

«Я прогуляла всю ночь, – поразилась Айлин. ‑ Совсем как в детстве… И ничуть не хочу спать!»

В подтверждение этого она немедленно зевнула, и Дункан, снова рассмеявшись, уложил ее голову себе на плечо.

Айлин почти не запомнила обратный путь. Как они ехали по ночной Дорвенне под едва заметно светлеющим небом, как вернулись в Академию через те же самые ворота. Только в конюшне, когда Дункан снял ее с седла, Айлин встрепенулась и попросила:

‑ Я хочу увидеть Луну! Хотя бы на минутку! Можно?

‑ Разумеется, – улыбнулся магистр. ‑ Кстати, Дон Торнадо рассчитывает, что вы составите ему протекцию у вашей очаровательной арлезийской подружки. Он находит ее в высшей степени достойной и прекрасной доньей.

‑ То есть я ‑ рыжая пони, а она ‑ прекрасная донья? ‑ хихикнула Айлин. ‑ Ладно, так уж и быть.

Она прошла по коридору конюшни мимо ряда стойл к тому, из которого послышалось негромкое ржание, безошибочно его узнав. Скользнула в стойло и порывисто обняла Луну, прекрасно вычищенную, но похудевшую и грустную.

‑ Прости меня! ‑ отчаянно попросила, гладя кобылу по морде, ушам, шее и всему, до чего могла дотянуться. ‑ Я тебя не бросила, видишь? Скоро мы опять будем кататься вместе… Ты, я и два… благородных дона!

Луна обиженно фыркала, но слушала внимательно, положив ей голову на плечо, а когда Айлин повернулась, собравшись уходить, поймала ее зубами за воротник мантии и осторожно потянула.

‑ Я тебя тоже очень люблю, – виновато шепнула Айлин. ‑ И еще вернусь, правда…

Кобыла вздохнула, и Айлин, чувствуя себя предательницей, выскользнула из стойла. Сейчас она как никогда понимала Аластора, который лошадей разве что в палатку не тащил, да и то лишь потому, что там не хватило бы места.

Магистр ждал ее снаружи. Вместе они прошли по саду обратно, но прежде, чем подойти к окну, Айлин порывисто обернулась и бросилась на шею Дункану, обняв его и спрятав лицо у него на груди.

‑ Спасибо, – прошептала она. ‑ За эту ночь, за рассказ и ваше доверие, за… все. Милорд, а можно… Можно я буду звать вас Кармелем? Не подумайте, мне очень нравится имя Дункан, но Кармель ‑ это так красиво!

‑ Я буду счастлив, моя дорогая, – шепнул ей магистр, обнимая за плечи и талию, так что Айлин снова стало сладко и горячо. ‑ Только не на людях, прошу вас. Не хотелось бы отвечать на неудобные вопросы. Пусть это будет нашей маленькой семейной тайной, хорошо?

‑ Семейной… – завороженно повторила Айлин. ‑ Всеблагая Мать, еще так долго… В первый день лета только помолвка!

‑ Хотите сократить этот срок? ‑ улыбнулся Дункан, блеснув глазами.

‑ Да! – выпалила Айлин. ‑ Милорд… Кармель, я помню все, что вы сказали! Но мы ведь можем не объявлять помолвку, а сразу устроить свадьбу? Никто не узнает, что помолвки не было! А если нужно, тетушка Элоиза подтвердит, что она была, только без объявления, в кругу семьи!

Вместо ответа Дункан притянул ее к себе и поцеловал. Долго, жарко и так сладко, что Айлин мгновенно забыла вообще обо всем, кроме вкуса его губ и биения своего сердца.