Грегор уронил лицо в ладони, опираясь локтями на стол, и с ужасом подумал, что решись Ревенгар и в самом деле провести ритуал – последствия будут совершенно непредсказуемы! Претемная… Она же еще совсем девчонка! Она не удержит силы, которые вырвутся на свободу! Денвер со своими барготопоклонниками не удержал!

И что делать? Да что вообще можно сделать теперь?! У кого просить помощи?! Она погибнет, если попробует сделать все сама, угробит мальчишку, а потом… Освободившаяся сила Запределья сметет половину Озерного края!

Он выдохнул, пытаясь успокоиться и думать здраво. Нет… Ревенгар не так глупа, не зря ведь она столько лет дружила с Аранвеном! Вероятнее всего, она действительно собирается спрятать мальчишку так, чтобы до него никто не смог добраться. И вот об этом стоит как можно скорее поговорить с Ангусом – пусть его люди из тех, что есть в каждом городе, перехватят беглецов! Претемная, лишь бы только она и в самом деле пыталась спрятать Вальдерона, а не отправилась совершать безумные подвиги…

– Клянусь, – почти беззвучно выдохнул Грегор. – Если бы я хоть на минуту поверил, что девица семнадцати лет может быть способна пожертвовать собой… Лучше бы сам шагнул в этот клятый Разлом!

Глава 13. Победителей не судят

Ночевать пришлось в том же овраге, только забравшись в него как можно глубже. Искра, конечно, умеет ходить лесными тропами, но спуститься по склону в сумерках и выбраться наверх в полной темноте – все‑таки очень разные вещи!

Впрочем, Аластор даже порадовался: устроиться на ночлег без припасов и палаток, с одними только попонами Искры и Луны, оказалось той еще задачей! Совсем некогда было думать ни об отряде, брошенном на милость посланцев Бастельеро, ни о сестричках.

Подходящее место для ночлега, правда, нашлось быстро. Относительно ровное, да и ручей неподалеку журчал. Просто подарок какой‑то! А вот развести огонь оказалось не из чего – не идти же за дровами в полной темноте! Да и хворост среди ночи не соберешь…

Аластор все же обрубил у нескольких ближайших деревьев нижние ветви, уложил на землю и сверху бросил попону Искры. Так Айлин точно не замерзнет, особенно, если укроется второй попоной, а рядом ляжет Пушок. А у него, Аластора, имеется отличный теплый плащ! Вот если бы еще все‑таки развести костер… Впрочем, толку от костра, если нет ни вина, чтобы подогреть его на огне, ни еды… ни даже котелка! Хоть бы и сгоревшего!

Отогнав мысли об огне и горячем ужине, Аластор кивнул Айлин на лежанку.

– Ложись. Пойдем дальше на рассвете.

– А ты? – тихо спросила подруга, и Аластор снова почувствовал странное смущение, от которого вдруг стало тепло, даже, пожалуй, жарко!

– А я… покараулю, – буркнул он, опуская взгляд себе под ноги, точнее, на усевшегося прямо перед ним Пушка.

Синее свечение собачьих глаз показалось Аластору удивленным, а то и насмешливым. Пушок даже голову склонил набок и вывалил язык, словно говоря: «Охранять – это мое дело, а вы, люди, все равно в этом ничего не смыслите».

– Глупости, – фыркнула Айлин. – До утра караулить будешь, а потом в седле спать? Лучше я щит поставлю… – И вдруг осеклась. Помолчала и совсем другим голосом пробормотала: – Ложись лучше слева. Я – справа, а посередине Пушка положим. Он теплый, хоть и умертвие. Ну и плащами укроемся. Не замерзнем.

Аластор открыл было рот и собрался заявить, что не может позволить себе подобной близости к леди… но тут же одумался. Какого Проклятого? Сам же еще недавно вздыхал о потерянной легкости! Спать сидя, завернувшись в плащ, это последнее дело перед дорогой, тут Айлин совершенно права. Да и не первый раз они заснут рядом…

От воспоминания о прошлом разе заполыхали уши, и Аластор сердито мотнул головой. Глупости! Сейчас все совсем иначе. Он совершенно трезв, а что до репутации леди – их ведь никто не увидит!

К тому же… Невероятно, до свинцовой тяжести век хочется спать!

«Ведь прошлой ночью мы почти не спали, – удивленно осознал Аластор. – И с рассвета в седлах, а привал был совсем короткий… а Айлин еще и дралась! И одна она, пожалуй, действительно замерзнет, это мне случалось ночевать в лесу, а магессе – едва ли!»

– Ладно, – согласился он, понимая, что пауза неприлично затянулась. – Ставь щит. А Пушок предупредит, если что.

Снисходительно посмотрев на него, мертвый волкодав запрыгнул на расстеленную попону и плюхнулся на нее ровно посередине, четко разделив пополам. Айлин с облегчением хихикнула и, разувшись, легла рядом с Пушком, чутко насторожившим уши, совсем как живая собака. Аластор укрыл ее второй попоной и сверху – плащом, сам торопливо стянул сапоги и нырнул под попону с другой стороны. У Пушка действительно был теплый мохнатый бок, и от шерсти совсем не пахло псиной, так что лежать рядом с ним оказалось очень уютно. Да уж, с этикетом в походе придется туго. А уж когда они вернутся, и все узнают…

«Когда мы вернемся, я просто вызову на дуэль любого, кто посмеет оскорбить Айлин, – устало подумал Аластор. – Если у кого‑то язык повернется сказать гадость о девушке, рискующей собой ради Дорвенанта…» Он прикрыл глаза и словно провалился в темную прохладную пустоту.

Проснулся Аластор еще до рассвета, небо едва начинало сереть, но неподалеку уже вовсю пересвистывались ранние птицы.

– В котелок бы вас, – буркнул Аластор негромко, чтобы не разбудить Айлин.

Пусть поспит, пока есть время! А он пока… ох, доберется до ручья и хотя бы ополоснется! Вчера так устал, что совсем об этом не подумал, зато сегодня запах целого дня дороги и лошадиного пота так и бил в нос! Хорошо, что хотя бы лошадок чистить не обязательно – вон, как помята трава, явно покатались сами.

Бросив взгляд на лошадей, Аластор тихо фыркнул: испачканная травяным соком Луна приобрела приятный зеленоватый оттенок. Ничего, в ближайшем же городе он купит щетку и скребницу, а пока придется обойтись так.

– И гриву тебе тоже заплетем, – пообещал Аластор Луне, и та нежно заржала в ответ.

Поднявшись с лежанки, Аластор потянулся, прислушался к беспечному птичьему гомону и направился в сторону журчащего ручья, но шагов через десять налетел на что‑то… что‑то твердое, но невидимое!

– Ал? – услышал он в тот же миг и резко обернулся.

Растрепанная со сна Айлин сидела на попоне и глядела на него с недоумением.

– Я… к ручью, – пробормотал он, чувствуя себя болваном. – А тут… это и есть твой щит?

– Ну да! Он незаметный и берет совсем мало сил… Ой, Ал, извини, сейчас я его сниму.

Подруга беззвучно шевельнула губами, прищелкнула пальцами, и Пушок, до того смирно лежащий рядом с ней, поднял лохматую морду, поставив уши торчком и поворачивая их в стороны. Вскочил и в два прыжка – только земля из‑под лап брызнула! – метнулся за кусты.

«Как будто всю ночь честно ждал, когда же пустят погулять!» – подумал Аластор и усмехнулся: Пушок так старается казаться живым, что у него это отлично получается! И тогда приходится напоминать себе, что он – умертвие.

Ручей был совсем недалеко от магического щита, шагах в десяти, и Аластор невольно поежился, то ли прохладой веяло от воды, то ли раньше щит укрывал еще и от ветра. Но желание помыться было сильнее холода. Он поспешно разделся и быстро, чтобы не успеть передумать, окунулся, выругался сквозь зубы и окунулся в неглубокий, примерно по пояс, ручей еще раз, яростно растерев себя ладонями. Ох, Пресветлый Воин, благослови месьора д'Альбрэ за то, что бегать и обливаться под его началом приходилось в любую погоду, кроме, разве что, зимы!

На одежду Аластор посмотрел с тоской: натягивать потное белье на чистое тело было ужасно неприятно, а стирать… ну не просить же, в самом деле, Айлин! Не говоря уже о том, что сушить вещи негде и некогда, а ехать в мокрых подштанниках… Бррр, даже подумать противно! Вот, значит, нужно купить еще и пару смен белья. И столько всего, что мысли разбегались, когда Аластор попытался сообразить, без чего в дороге не обойтись. Матушка расстроится, когда узнает. Она с такой любовью собирала для отряда все необходимое!