– Да… милорд, – послушно отозвалась Айлин и с трудом оторвала взгляд от груды золота, каменной тяжестью нагрузившей ее колени. – А разве… разве так можно? Это же целое состояние!

– Именно, милое дитя, – сказал магистр неожиданно серьезно. – И потому я настоятельно вас прошу! Обещайте мне, что никогда не сядете за игорный стол, если у вас не будет двух‑трех состояний, одно из которых не жалко проиграть. Вы ведь видели, сколько моих соперников потерпели неудачу? А это были весьма опытные игроки… Вы меня хорошо поняли, Айлин? Игра – это очень серьезное и зачастую страшное занятие, где на одного счастливого или бесчестного игрока приходятся десятки проигравших. Ну‑ну, не смотрите так испуганно. Мы, арлезийцы, обычно удачливы. – Он улыбнулся. – Кстати, в Арлезе, например, можно выиграть не только деньги, но даже дворянский титул! А мой добрый друг дон Раэн однажды проиграл все, кроме одежды! А потом отыграл обратно и деньги, и драгоценности, и парочку мешков золота, и еще должность бургомистра в придачу. Правда, последнее сразу проиграл обратно.

– Какой мудрый человек, – одобрительно сказала тетушка. – Быть бургомистром – это сплошная головная боль! Айлин, милая, давай‑ка соберем твои деньги.

– Милорд Роверстан? – торопливо выпалила Айлин, пока тетушка ссыпала золото обратно в мешок. – Но я не могу взять эти деньги! Ну, то есть не все! Мы ведь договаривались, что поделим выигрыш! Он принадлежит вам! Это же вы…

Она запнулась, но магистр ласково улыбнулся и взял из блестящей и звякающей кучки монет на ее коленях один золотой.

– Вот моя доля! – торжественно провозгласил он. – Сохраню его на память о прекрасном вечере. И вам, милая Айлин, советую. Частичка удачи дорогого стоит… Ну а это – тоже на память! Нельзя покинуть Фрагану, не прихватив одно из ее главных сокровищ!

И он подал Айлин и тетушке Элоизе коробки, которые все это время лежали на сиденье.

– Дункан! – ахнула тетушка, разглядев что‑то на шелке, которым был обернут подарок. – Мои любимые! Какая прелесть!

– Ваш постоянный жасмин, – подтвердил магистр, улыбаясь, как огромный кот. – А для вашей дорогой племянницы я позволил себе смелость сам выбрать аромат.

Духи? Настоящие фраганские духи?! Айлин стиснула коробочку, мгновенно забыв про золото! Интересно, какой у них запах? Ма… Леди Гвенивер предпочитает розу, тетушка Элоиза без ума от жасмина, а кузины и Иоланда с ее подругами меняют ароматы постоянно. Какие же духи подарил ей магистр?! И… можно ли принять такой интимный подарок? Она, конечно, больше не леди, но разве это прилично?

– Я надеюсь, эта поездка останется нашим секретом, адептка Ревенгар, – серьезно сказал магистр, и только его глаза весело блеснули. – Вы же понимаете, то, что позволено месьору Леону Нуару, не совсем к лицу преподавателю Академии.

Айлин торопливо закивала, прижимая коробочку к груди. Сумасшествие, настоящее сумасшествие! Но какое прекрасное! Она вдруг вспомнила, что настоящая леди должна открыть подарок и должным образом поблагодарить дарителя! Серебристый шелк с крошечной бумажной этикеткой, написанной по‑фрагански, словно сам собой развернулся под пальцами, и хрустальный флакон блеснул в луче солнца, упавшем в окно кареты. Айлин откупорила крышку, поднесла ее к носу… Тонкий аромат, одновременно полный сладости и горечи, разнесся по карете. Повеяло весной, теплом, чем‑то чудесным, таким, отчего сердце замерло и снова забилось сильно и радостно.

– Цветущий каштан? – удивленно сказала тетушка. – Какой необычный выбор, Дункан!

Айлин вдохнула его снова, и голова у нее закружилась. Кажется, теперь она знала, как пахнет счастье…

Глава 9. Уроки силы и смирения

– Лорд Вальдерон ожидает вас! – провозгласил дворецкий так торжественно, что Грегор внутренне поморщился.

Провинциальные дворяне! Отчего‑то они так боятся показаться провинциалами, что вечно пытаются перещеголять жителей столицы во всем, от манер до отделки нарядов, и даже не понимают, что выглядят в лучшем случае смешно.

«Впрочем, мне‑то что за дело? Хочется надеяться, что старший лорд Вальдерон не только добр, как утверждал Малкольм, но и умен – и что после сегодняшней встречи я больше никогда не услышу ничего об этой семейке!»

– Прошу вас, милорд Бастельеро, сюда… – почтительно предложил дворецкий, распахивая тяжелую дверь кабинета, по всей видимости.

– Благодарю, – уронил Грегор, входя и окидывая комнату беглым взглядом.

Хозяин дома, сидевший до того за письменным столом, поднялся ему навстречу, учтиво поклонился – и у Грегора потемнело в глазах: на долю мгновения показалось, что перед ним оказался Малкольм. Не тот, оплывший весенним сугробом, махнувший на себя рукой и топящий тоску в вине, каким Грегор видел его в последний раз, а такой, каким должен был бы стать за эти годы: заматеревший не хуже иного медведя, немолодой, но подтянутый и ловкий, с цепким внимательным взглядом.

– Лорд Бастельеро? Польщен.

Совершенно чужой голос разрушил наваждение.

– Лорд Вальдерон, – сухо откликнулся Грегор, поклонившись в ответ, но глядя не на лорда – слишком неприятно задевало его сходство с Малкольмом! – а на поспешно вставшую женщину, сидевшую до того рядом с мужем. – Леди Вальдерон.

Джанет Вальдерон присела в реверансе, поспешно опустив глаза, но Грегор успел увидеть мелькнувшую в них испуганную злость. О, кто бы сомневался, что она его узнает!

Выпрямившись, Джанет перевела взгляд на супруга.

– Себастьян, ты позволишь мне оставить вас?

– Конечно, милая, – улыбнулся жене Вальдерон, и у Грегора заныло сердце.

Видел бы это Малкольм! Его бывшая любовница, судя по всему, более чем довольна жизнью, а он… Как можно так опуститься из‑за женщины, которая – видит Претемная! – не стоит и мизинца его жены! Грегор усилием воли подавил злость.

– Не желаете ли вина? Шамьета? – предложил лорд Вальдерон, глядя вслед жене.

– Благодарю, не стоит, – сухо отказался Грегор. – С вашего позволения, сразу к делу. Вам известно, где провел прошлую ночь ваш сын?

Радушную улыбку Вальдерона словно смыло.

– Мой сын, милорд Бастельеро, уже весьма взрослый юноша, – холодно произнес он. – И у меня нет причин сомневаться в его осмотрительности и разуме. Иными словами, я достаточно доверяю Аластору, чтобы не проверять, где он проводит ночи.

– В самом деле? – тихо переспросил Грегор, чувствуя, как притихшая с уходом леди Вальдерон ярость снова вскипает. – Так позвольте вас просветить. Ваш сын, милорд Вальдерон, провел прошлую ночь в Академии, более того – в комнате моей адептки, где уснул в ее постели, злоупотребив карвейном. И если бы девица не дала слово чести, что с ней не произошло… непоправимого, мы с вами разговаривали бы сейчас совсем иначе.

Вальдерон недоуменно нахмурился и скрестил руки на груди.

– Должен признать, милорд Бастельеро, я не совсем понимаю цель вашего визита. Прошу простить, – быстро добавил он. – Но, если слухи об Академии правдивы, то…

«То там творится еще и не такое! – перевел Грегор многозначительную паузу Вальдерона. – Проклятье! Трижды проклятье! Что он себе позволяет, этот профан?!»

– Из‑за неразумного поведения вашего сына, – веско произнес он, – могла быть разрушена репутация девицы, за которую отвечаю я. Лично я. Можете считать, что пострадала бы моя честь.

– Это было бы весьма прискорбно, – согласился Вальдерон с любезностью, отчетливо отдающей издевательством. – Что ж, если дело обстоит таким образом, то мой сын, несомненно, был преступно беспечен. Но поверьте, милорд, Вальдероны всегда платят свои долги. Аластор поступит так, как должно поступать мужчине и дворянину. Если происхождение этой девицы достаточно высоко, мы в самом скором времени заключим помолвку. Вас не затруднит назвать ее имя, чтобы я мог как можно скорее навестить… будущих родственников?

«Помолвку? Помолвку?! Да что он себе возомнил? Чтобы девочка из Трех Дюжин вышла за какого‑то провинциального дворянчика, который всю жизнь просидит в своем имении? О, для Вальдеронов этот брак будет невероятной удачей! И даже если Ревенгары возмутятся столь наглому предложению, нет никаких сомнений, что брак одобрит лично Малкольм, попроси его об этом Джанет Вальдерон! А что потом? Свадьба в семнадцать лет и, разумеется, прекращение учебы – ведь в их глуши девчонке никогда не понадобятся ни орденский перстень, ни знания?! Нет, – поклялся Грегор, сцепив зубы. – Никогда. Пока я жив, дочь Дориана за сына Джанет Вальдерон не выйдет!»