‑ Ой… – прошептала Айлин не без зависти. ‑ А как…

‑ Всего лишь иллюзия, – улыбнулся Дункан. ‑ Всегда ходить в белом, это эффектно, однако очень непрактично. Некромантам в этом смысле повезло гораздо больше. Вы позволите?

Он снова перешел на «вы», но тон остался мягким и ласковым, и Айлин зарделась, видя, как магистр достает из‑за обшлага мантии платок. Тоже белый, разумеется, но куда больше, чем платочек тети Элоизы.

‑ Намочите его в воде, – посоветовал Дункан очень серьезно и взглядом указал на кувшин посреди столика. ‑ Боюсь, иначе не получится оттереть…

Он понял, что она накрасилась! И, конечно, понял, что для него. Покрасневшая Айлин плеснула воды из кувшина прямо на платок и принялась жестоко тереть лицо. Дункан несколько мгновений наблюдал за этим, а потом повторил:

‑ Позвольте мне.

Взял платок у нее из рук, повернул чистой стороной… Замерев и зажмурившись, Айлин чувствовала осторожные, но сильные прикосновения на своем лице, тепло рук и невероятное ощущение заботы…

‑ Вот и все, – сказал Дункан почему‑то охрипшим голосом.

Она открыла глаза и судорожно втянула воздух. Дункан был так близко! Словно собирался ее поцеловать… Вот прямо такую, растрепанную и заплаканную, с красным носом и припухшими веками, в плохо сидящей мантии…

‑ Не верьте никому, моя дорогая, – шепнул Дункан, наклонившись еще ближе. ‑ Ни чужим словам, ни зеркалу. Вы прекрасны. И кстати, у меня для вас подарок. Он, конечно, не такой… пышный, как все эти букеты… Но так похож на вас!

Весело блеснув глазами, он протянул одну‑единственную веточку с мелкими листьями и странными цветами ‑ плотные ярко‑красные венчики‑звезды распускались еще более алыми нежными лепестками. Веточка словно горела, объятая пламенем.

‑ Что это? ‑ ахнула Айлин, принимая веточку и восторженно разглядывая.

‑ Гранат, – улыбнувшись, сообщил магистр. ‑ Маленький привет из моей любимой Арлезы. Огненный цветок для вашего огненного сердца. Когда мы поженимся, я увезу вас в свадебное путешествие, и вы увидите гранатовые деревья. Они похожи на огромные костры, которые колышет ветер, и лепестки падают на землю, будто раскаленные угольки. А потом цветы превратятся в плоды, как это бывает и с растениями, и с людьми… Вам понравится!

Завороженная и словами, и тоном, Айлин кивнула. Но тут в коридоре послышались шаги и голос Аластора, который что‑то рассказывал Лучано. Магистр отступил, приняв учтивый, но благопристойный вид, и только в черных глазах мелькнуло сожаление.

‑ Я не прощаюсь, – негромко сказал он. ‑ Впереди ночь, и мы увидимся в моих снах. А может быть, и в ваших…

Айлин стиснула веточку и подумала со смесью сладкого ужаса и предвкушения, что ее сны, должно быть, будут такими же яркими и горячими, как цветение гранатовых деревьев.

ГЛАВА 4. Принц, бретер и благородный дон

Этой ночью Аластор выспался великолепно, никакие кошмары его не мучили, напротив, до самого утра снилось что‑то приятное и даже игривое. Море, которого он никогда не видел, но о котором с благоговейным придыханием рассказывал Лучано, и роскошный сад, где то и дело оживали обнаженные мраморные статуи прекрасных дев и с лукавым смехом убегали, прячась в зарослях.

Аластор, конечно, был слишком хорошо воспитан, чтобы преследовать не желающих знакомства девиц, но долг дворянина требовал проверить, не прячется ли в траве змея, способная укусить нежные ножки. Поэтому он добросовестно проверял заросли, то и дело натыкаясь на девиц, но ни разу не смог ни одной поймать… Змеи, конечно! Не девицы же… Сон не портило даже то, что большинство деревьев почему‑то были ярко‑красными, а где‑то неподалеку слышался голос Лучано, звавшего Перлюрена. В общем, время во сне он провел сумбурно, однако весело и не без приятности.

Магистр Бреннан, утром навестивший их и дотошно расспросивший, как спалось, на смущенный рассказ о девах довольно хмыкнул и заверил, что сон исключительно благоприятен, говорит о выздоровлении, и вообще в возрасте милорда следует беспокоиться, когда прекрасные девы не интересуют ни во сне, ни наяву.

Лучано жизнерадостно подтвердил это со своей кровати, а потом невинно и вкрадчиво поинтересовался, уверен ли магистр Бреннан, что некоторые сны стоит озвучивать в присутствии прекрасной синьорины. Целитель фыркнул и заверил, что ему достаточно знать общее направление, на что Лучано разочарованно вздохнул и сообщил, что направление было исключительно многообещающим, только увело не так далеко, как хотелось бы.

В разгар их беседы скрипнула дверь, и в палату вошел смутно знакомый Аластору человек, высоченный широкоплечий южанин в белоснежной мантии и с точно такой звездой, как у магистра Бреннана, только усыпанной не изумрудами, а искристо‑прозрачными камнями и жемчугом. Приветливо поклонившись, он встал у окна, скрестив на груди руки и с интересом вслушиваясь в рассказ итлийца.

‑ А, Дункан, –обрадовался ему целитель. ‑ Вы удивительно вовремя! Послушайте, как интересно! Оказывается, нашим пациентам снились похожие сны, разнятся только детали. Что там за деревья были в этом вашем саду, юноша? ‑ обратился он к итлийцу.

‑ Разумеется, гранаты, грандсиньор, – уверенно отозвался Лучано. ‑ Я же из Вероккьи, неужели не отличу цветущие гранаты от… да от чего угодно! Такой странный сад… – подумав, добавил он. ‑ С гранатами там должны были расти совсем другие деревья, но я помню липы, вишни в полном цвету, сирень и то, что здесь называют жасмином, хотя это вовсе не жасмин. Очень странный подбор! Будто кто‑то смешал местные растения и южные… Но почему не было апельсинов и глициний? Не понимаю! ‑ закончил он с некоторым возмущением.

Бреннан, все время кивавший, снова повернулся к тому, кого назвал Дунканом, и Аластор заметил, как по губам южанина скользнула быстрая улыбка. Впрочем, Дункан сразу же снова посерьезнел и обратился к Айлин:

‑ А что снилось вам, юная леди?

Ради визита целителя ширму сложили и собрали к одному краю, чтобы она не мешала беседе.

Аластор с удивлением увидел, что подруга, сидящая на кровати, с утра уже тщательно причесанная и в новенькой светло‑серой мантии, залилась краской. Старательно глядя в окно мимо Дункана, она пролепетала, что тоже видела во сне какой‑то сад… кажется. Да, точно сад. Но без всяких… неприличных статуй и даже без Перлюрена.

Мгновенно пожалевший о слишком подробном рассказе Аластор понял, что тоже краснеет, но его спас магистр Бреннан, который начал уточнять, какие именно цветы и деревья были в том саду.

‑ Цветущая вишня, – проговорила Айлин, став почему‑то совершенно пунцовой. ‑ И липы… Я точно не помню!

‑ Думаю, вполне достаточно, – мягко прервал ее Дункан. ‑ Нам с коллегой Бреннаном совершенно ясно, что ваши сны несут в себе некие общие приметы. Это хорошо, поскольку подтверждает, что мы правы в решении насчет общей палаты. Но работу над блоками следует начать как можно раньше. Дорогой Бреннан, вы согласны, что можно попробовать уже сегодня?

‑ Разумеется! ‑ подтвердил целитель и спохватился: – О, прошу прощения! Я же не представил вам своего дражайшего коллегу! То есть адептка Ревенгар его прекрасно знает, конечно, но вы, милорды… Дункан Роверстан, магистр гильдии Разума! Исключительно талантливый и умелый маг, украшение Ордена! Между прочим, ваш спаситель, юный лорд Вальдерон. Это Дункан произвел первичную обработку ваших ран на том холме, так что вы обязаны ему жизнью…

Аластор наконец понял, где видел этого человека. Вчера, когда они с Лу возвращались из столовой, приметная фигура магистра Белой гильдии мелькнула в коридоре. Разумник шел по коридору впереди них, как будто вышел из какой‑то палаты… Навещал Айлин? Что ж, ничего удивительного. Подруга весь вечер была грустной, а потом призналась, что ей сообщили о смерти дядюшки, которого она очень любила. Неудивительно, что ей понадобилась помощь целителя, а разумники вроде бы как раз исцеляют душевную боль. Очень хорошо, что в Академии так внимательны к Айлин, ей и без того нелегко.