— Вижу, ты понимаешь. Но никогда не думай, что непристойно для леди взяться за оружие. Доблесть и отвага — лучшее украшение и мужчины, и женщины, непристойна и отвратительна лишь трусость.

— Я… я запомню, милорд, — пробормотал Артур, опустив глаза, а отец серьезно кивнул и обернулся к Айлин.

— Впрочем, милая, твой брат прав в одном: фехтовать в юбке, должно быть, демонски неудобно! Тебе сегодня же начнут шить костюм для тренировок, а пока… Что ж, сегодня придется потерпеть неудобство, слишком уж коротки праздничные вакации, чтобы пропускать урок! Кроме того, вдруг однажды и тебе придется сражаться? Ни один враг на моей памяти не был столь благороден, чтобы дать время переодеться… или даже просто одеться, если нападал среди ночи. Дай Пресветлый, чтобы с тобой такого не случилось, конечно же, — прибавил он серьезно, осенив себя знаком меча.

Айлин последовала его примеру, недоумевая про себя, неужели отец не желает для нее славной судьбы? Нет, конечно, новой войны совсем не хочется! Но… подвиги, приключения и слава — это все так увлекательно и захватывающе, наверное…

Она ожидала, что отец отведет их с Артуром в фехтовальный зал, но вместо этого они вышли на улицу, и Айлин вздохнула про себя: видимо, от свежего воздуха ей не избавиться до самого окончания Академии!

Удивительно, но Артур, кажется, не возражал против занятий во дворе! А еще удивительнее, что на балконе гостиной, выходящем как раз на тренировочную площадку, показались матушка и тетя Мэйв. Артур помахал рукой, и матушка слабо ему улыбнулась, а затем повернулась к тете и быстро о чем-то заговорила. Тетя слушала, хмурясь, взмахнула рукой — полы ее плаща распахнулись от ветра — и ответила что-то явно резкое, судя по тому, как матушка недовольно поджала губы.

«Жаль, что я не стихийница, — подумала Айлин, подойдя к щиту с рапирами, вкопанному, в точности как в Академии, у самого края площадки. — Тогда можно было бы поймать ветер и послушать, о чем они говорят! Конечно, подслушивать — это ужасно неприлично! Но интересно ведь…»

Она вынула из креплений ближайшую рапиру, дважды взмахнула клинком и невольно улыбнулась: клинок не оттягивал руку, в ушах не шумело, и все, абсолютно все было прекрасно видно! Какой же замечательный человек магистр Роверстан, и какая превосходная вещь — магия разума! Надо обязательно, обязательно научиться ее не бояться!

— …не какой-то Роверстан! — донесся с балкона возмущенный возглас тетушки Мэйв, и Айлин невольно насторожилась. Роверстан? Они говорят о том самом магистре, о котором она сейчас подумала?! Вот бы узнать…

Голова дырявая, ведь совсем недавно мэтр Бреннан показывал на уроке подходящее заклинание — «Кошачьи уши»! Правда, оно целительское, чтобы слышать биение сердца, но какая разница, что слушать?

Айлин тихо, чтобы не услышали отец и придирчиво выбирающий рапиру Артур, пробормотала формулу и прислушалась.

— …буду о нем говорить! — с тихой яростью чеканила тетя Мэйв. — Если бы отец ему не отказал, ты выскочила бы замуж за этого разумника, как мы все — за первых, кто предложил, лишь бы только оказаться подальше от отца! А твоей дочери присылают приглашение Эддерли и Аранвены, юноши из Трех Дюжин, и ты считаешь эти знакомства неподобающими?! Побойся Семерых, Гвен, сыновья канцлера или главы некромантов — это не какой-то простолюдин, хоть и сотню раз «подающий большие надежды»!

— Мэйв, — простонала матушка, прижимая ладони к вискам. — Ты говоришь немыслимые, отвратительные вещи! Ты ведь знаешь, как я люблю Дориана! Я желаю Айлин только добра, но такой визит — просто неслыханная компрометация, а мой любимый муж наотрез отказывается это замечать! Он рад, что дочери присылают приглашения, а ведь ей всего двенадцать!

— Дура! — взвилась тетя Мэйв, и Айлин едва не развеяла заклинание. Все-таки очень нехорошо слушать, как кто-то оскорбляет матушку, даже если это ее собственная старшая сестра. Но ведь это же о ней говорят, значит… значит, она имеет право послушать. Еще совсем-совсем немножко… — Гвен, речь идет о семейном обеде! Твой муж абсолютно прав, вы просто обязаны поехать!

«Но что же это получается, — едва не ахнула Айлин вслух. — Магистр Роверстан сватался к матушке?! Он, правда, упоминал, что часто видел ее до замужества…»

А еще сказал, что они с Айлин похожи — это, конечно, неправда, матушка намного красивее! — но очень приятно. Может быть, поэтому магистр и старается ей помочь? Ради матушки? Да, наверное… И, возможно, именно поэтому он и не выделяет никого из адепток? Даже самых старших?

Ох, Претемная, какие же недостойные глупости лезут в голову!

Она торопливо оглянулась на отца и Артура, боясь и вызвать неудовольствие своей медлительностью, и пропустить хоть слово. Но отец что-то объяснял брату, то рассекая воздух лезвием рапиры, то заставляя ее замереть параллельно земле, и Айлин снова прислушалась.

— И ты думаешь, это не будет выглядеть вызывающе? — как-то жалобно сказала матушка, и Айлин впервые всем сердцем пожелала тетушке Мэйв победить в споре. — Чем она вообще могла привлечь их внимание? Она же совсем еще ребенок! И по уму, и по манерам…

— Этому ребенку через четыре года будет шестнадцать. И проведет она их, заметь, в Академии, — продолжала напирать тетушка Мэйв. — Мы с тобой обе знаем, какие там нравы! Так что чем раньше она обручится, тем быстрее можно будет забрать девочку оттуда. Пусть учится дома и спокойно ждет замужества. Подумать только! Эддерли! Аранвен! Да я бы продала душу Барготу за такие партии для моих дочерей! И ты еще сомневаешься? Может, они тебе нехороши? Ждешь брачных предложений от принцев? Так смотри, если вдруг они подерутся за твою доченьку, не зевай и хватай сразу наследника!

— Хватит, Мэйв! — рассердилась матушка. — Что ты такое говоришь! Я просто… просто…

— Ну ладно, — сменила тетушка гнев на милость. — Я тоже не понимаю, чем она так зацепила сразу двоих почти взрослых юношей. Была бы хоть побойчее, как ты или я… Но вот что я тебе скажу, их родителям самое время присматриваться к будущим невестам. Я сама знаю всех подходящих женихов для моих девочек, и если у тебя есть хоть капля рассудка, ты тоже присматриваешь кого-то для Артура. Брак — дело серьезное. А то выйдет как с Элоизой!

Если бы кто-нибудь спросил Айлин, она бы сказала, что тетушка Элоиза очень удачно вышла замуж. Ее муж такой славный и добрый, так влюбленно глядит на жену, даже Айлин это видно. Правда, он купец, и для леди этот брак очень неприличен, но… разве это хуже, чем вечные размолвки из-за денег в семье тетушки Брайд? Или скандалы в семье тетушки Амелии, из-за которых она часто приезжает в слезах, потихоньку жалуется на мужа, который снова три дня провел у какой-то танцовщицы, и матушка поит ее успокоительными каплями.

Но про Саймона и Дарру это же… не всерьез? Как вообще можно думать такое про них и Айлин?! У нее все-таки загорелись щеки, но тут тетушка, бросив с балкона оценивающий взгляд, сказала:

— Только не вздумай нарядить ее во взрослое платье. Вот это и вправду неприлично и вызывающе. И прическа… Не этот ужас, конечно, но высокая укладка будет смотреться смешно. Фраганские косы подойдут, я полагаю. Хотя бы волосы у нее хорошие, вот их и покажем. И платье с завышенной талией, а по низу…

Дальше Айлин с облегчением перестала слушать. Все равно у нее самой точно не спросят, что ей нравится, так какая разница?

— Айлин! — окликнул отец, и она торопливо подошла, сжимая рапиру.

Какое счастье, что хоть оружие можно выбрать по собственному вкусу и удобству!

— Становись в позицию, милая, — сказал отец, улыбнувшись, и Айлин со сладким восторженным ужасом поняла, что будет фехтовать не с Артуром.

Она шагнула вперед, чуть согнула ногу в колене, принимая заученную позу и мысленно благодаря и мэтра Вильмара, и магистра Роверстана, и даже Иду! Во всяком случае, научившись удерживать рапиру под тяжелыми ударами итлийки, она не сразу ее выронит.

— Ты неправильно держишь! — вдруг сказал Артур, ставший в стороне и посередине, чтобы все видеть. — Милорд отец, скажите ей!