‑ Лу… – сказал он тихо и вроде бы спокойно, но итлиец, у которого чутье было даже лучше, чем у самого Аластора, заметно напрягся. ‑ Если ты сейчас же не расскажешь мне все по порядку с самого начала, я… тебе хвост оторву!

В последний момент он все‑таки проговорился, забыв, что имеет дело не с Паскудой, но Лучано не обиделся, только посмотрел укоризненно, и Аластору стало почти стыдно. На пару мгновений, не больше! А потом он допил шамьет ‑ как можно было так испортить вкусный напиток? ‑ и сел поудобнее, опираясь на высокие подушки, а Лучано, снова вздохнув, спустил енота с коленей и принялся рассказывать.

Все по порядку, как Аластор и потребовал. О том, как на холме появился один из орденских магов, причем не Бастельеро, как смутно ожидал Аластор, а какой‑то иной, совершенно ему не знакомый. Дункан Роверстан, магистр Белой гильдии. Как этот разумник подхватил выпавшую из Разлома Айлин и принялся спасать Аластора. Как Айлин, видя, что надежды нет, провела ритуал. Тот самый, второй, в который по уши влез уже и Лучано. Подарочек дона Раэна, чтоб его… Не мог объяснить заранее, что это за гадость, раз уж подарил?!

Услышав про магическую метку, Аластор молча закатал сначала один рукав, затем второй. Глянул ‑ и его передернуло. Черная вязь оплетала руки и выглядела не нарисованной, а словно впаянной в кожу, едва заметно выступая над ней. Какие‑то веточки, острые листики, шипы… Ничего особенного, даже было бы красиво, наверное, но от метки веяло чем‑то невероятно чужим и странным. Аластора передернуло, и он опустил рукава.

‑ У тебя тоже? ‑ спросил отрывисто, и Лу кивнул.

‑ На одной, – уточнил он спокойно. ‑ Слева. А у синьорины Айлин ‑ справа. Насколько я понял грандсиньоров магов, эти метки нас и связывают.

«Словно клеймо на породистом жеребце, – с неприязнью подумал Аластор. ‑ Простой честный шрам был бы куда лучше. Впрочем, не мне жаловаться. Если эта метка спасла мне жизнь… Интересно, а откуда на холме взялся этот маг? Как его… Роверстан? Да, точно, Дункан Роверстан…»

Спрашивать об этом он не стал, откуда Лучано знать? А тот продолжал рассказывать в подробностях и, кажется, ничего не утаивая. Как вскоре после второго ритуала открылся портал, и на холм явились маги из Академии во главе с самим лордом‑протектором. Ах, он теперь, оказывается, еще и Архимаг?

«Осталось только на трон взойти, – ядовито подумал Аластор. ‑ Все остальные возможности возвыситься лорд Бастельеро уже использовал. Впрочем, если у него получится и это, я уж точно в претензии не буду».

‑ Значит, убрать метку, ‑ он кивнул на свою правую руку, – пока нельзя?

Лу молча помотал головой.

‑ А вам… придется быть рядом со мной?

Лучано так же молча кивнул, словно у него слова кончились, явление для говорливого итлийца настолько необычное, что Аластор даже отвлекся от собственных тяжелых дум.

‑ Слушай, – начал он неловко, – я понимаю, что ты на такое не рассчитывал. И если я смогу как‑то исправить… Я все для этого сделаю!

«Они же действительно оказались ко мне привязаны, – осенило его. ‑ И Лу, и Айлин! Но… как теперь быть? У них собственная жизнь. Айлин должна продолжить учебу, а Лу снова уедет в Итлию… или куда‑нибудь еще, куда его позовет ремесло наемника. Я не могу требовать, чтобы они остались рядом со мной, просто не имею на это права! И ни за что не стану даже просить. Но маги, наверное, сделают с этой связью что‑нибудь. И все закончится!»

Он представил, что приходит новый день ‑ а они, все трое, расстались. Больше нет необходимости делить одну палатку и добытую Пушком дичь. Айлин не станет сушить волосы у костра, а Лу ‑ расчесывать их, жмурясь от удовольствия и думая, что никто этого не видит. Не будет шамьета, сваренного в котелке, но куда вкуснее, чем у поваров Академии. Не будет пахнущей дымом одежды и мохнатого тела Синьора Собаки, как зовет его Лу, греющего им всем ноги в палатке. И лютни на привалах, и фырканья Искры…

Вообще не будет ничего, связавшего их навсегда теснее, чем родных братьев и сестру! Ни опасностей, ни боли и смертей, ни той особой искренности, что возможна лишь с людьми, которым доверяешь свою жизнь. Они… просто снова пойдут каждый своей дорогой! А главное, с чего он, Аластор, взял, что кому‑то из них нужна эта связь?

‑ Не бери в голову, Альс, – опять улыбнулся Лучано, и фальшь в этой улыбке мог бы заметить только тот, кто видел совсем другие улыбки итлийца. ‑ Я останусь, пока буду тебе нужен. Думаю, ее величество поймет все обстоятельства. А синьорина…

‑ Кстати, где она? ‑ встрепенулся Аластор. ‑ Я должен ее увидеть…

Мысли теснились, не желая облекаться в слова должным образом. Конечно, он не станет упрекать Айлин! Лу был прав, она не могла поступить иначе. Но он должен сказать ей… Сказать все!

‑ Ушла, – отозвался Лу. ‑ Сказала, что идет в купальню, а потом к себе в комнату, забрать кое‑какие вещи. Альс, ты же не думаешь, что девица обойдется гребешком и парой лент, если вернулась домой? Да я бы сам сейчас из купальни неделю не вылез! Но надо подождать, пока все заживет…

Он продолжал болтать, и Аластора почти отпустила странная тревога, накатившая, стоило подумать о проведенном ритуале. Здесь полно могущественных магов, придумают что‑нибудь! Главное, что все закончилось. Ведь закончилось, правда?! И он, и Айлин с Лучано живы, почти здоровы, не покалечены. Айлин даже магию не потеряла! Все остальное можно исправить или вытерпеть…

В дверь постучали, Лучано смолк, а в следующее мгновение она открылась, и в палату шагнул высокий худой человек в белом, которого узнал бы любой дворянин Дорвенанта. Серебро когда‑то золотистых, а ныне седых волос, темно‑серые проницательные глаза на бледном лице, почти лишенном морщин. И взгляд, безусловно, доброжелательный, но все равно Аластору захотелось выпрямиться под ним, словно удерживая давящую тяжесть.

‑ Лорд Вальдерон, – спокойно сказал канцлер Аранвен, не спрашивая, а утверждая. И внимательно посмотрел на Аластора. ‑ Сударь Фарелли. ..

Взгляд, похожий на арбалетный прицел, переместился на Лучано. Понятливый итлиец вскочил с постели, поклонился и заявил:

‑ Мое почтение, грандсиньоры! Кажется, моему еноту необходимо погулять. С вашего позволения!

Он подхватил Перлюрена и, дождавшись едва уловимого, но, несомненно, одобрительного кивка гостя, выскочил в коридор. А лорд‑канцлер присел на стул напротив кровати Аластора, положил на колени кожаный футляр для бумаг и так же негромко уронил:

‑ Я чрезвычайно рад видеть вас живым и в добром здравии, ваше высочество.

«Началось», – подумал Аластор так равнодушно, будто слова первого человека в государстве после короля относились к кому‑то другому.

‑ Прошу прощения, милорд, – сказал он с должной учтивостью, – но вы ошибаетесь. Я наследник рода Вальдерон и никем иным быть не могу. Полагаю, вам это известно лучше, чем любому другому. Если не ошибаюсь, это ведь вы устраивали брак моих родителей, – вовремя вспомнил он слова отца.

В темно‑серых глазах канцлера появился интерес, и он посмотрел на Аластора еще внимательнее. Несколько мгновений длилось молчание, потом Аранвен снова заговорил:

‑ Вы совершенно правы, мой юный лорд. Однако это положение дел перестало быть верным два дня назад. Вот здесь, – он показал на футляр, –документы геральдической королевской коллегии об исследовании вашей крови. Я приношу самые почтительные извинения, что ритуал провели без вашего ведома и позволения, но обстоятельства не позволяли с этим тянуть. Однако счастлив сообщить, что ваша принадлежность к роду Дорвеннов не может вызвать ни малейшею сомнения. Теперь вы самым законным образом подтвержденный и признанный принц крови, последний и единственный наследник трона по мужской линии.

‑ Признанный кем? ‑ бросил Аластор, чувствуя, как внутри разгорается гнев. ‑ Разве может признать бастарда кто‑то другой, кроме его… отца?

‑ Это возможно в особых обстоятельствах, – бесстрастно ответил Аранвен. ‑ Например, если родитель умер или погиб. В таком случае ответственность за установление истины берет на себя геральдическая коллегия. Ваш случай далеко не единственный.