Он все‑таки сорвался на крик, но целитель замолчал намного раньше. Он низко опустил голову, по морщинистой коже текли слезы, скрываясь в короткой седой бороде. Грегор снова обвел взглядом Совет.

Роверстан смотрел печально, но твердо, хотя ему как раз можно за своих не переживать. Да и за себя тоже – разумнику здесь делать нечего. В глазах Эддерли стыла боль – старый некромант хорошо знал, что такое смерть. Райнгартен ежился и взгляд прятал. Пусть, лишь бы все сделал как надо. И сделает, иначе Грегор его сам убьет, без всякого орденского суда. Волански играл с жуком… Ладецки глянул хмуро, а потом прогудел:

– Учись прилежно, живи честно, умри доблестно, милорды. Вам напомнить, чья эта клятва? Мне все это тоже не по душе, но если другого выхода нет… Лорд Бастельеро, Алый факультет останется в полном составе. Я знаю своих. Если отправим домой малышей, они полезут обратно через стены. Не представляю боевика, который уйдет в безопасность, когда остальные сражаются. Лучше пусть будут под присмотром. И если что, за это решение отвечу я.

– Благодарю, – кивнул Грегор, а потом попросил: – Мэтр Ладецки, после Совета обсудим план обороны.

– Некроманты тогда тоже не уйдут, – бесстрастно сказал Эддерли. – Не за ворота же их силой выбрасывать. Грегор, ну вы‑то их знаете!

Райнгартен про своих промолчал, как и Бреннан, однако этих двоих Грегор не осуждал. Юные стихийники долго набирают мощь, от младшекурсников и правда не будет никакого толка. А Бреннан и его адепты не бойцы.

– Первые курсы боевиков и некромантов надо прикрепить к тем, кого поселим в городе, – прозвучал уверенный голос Роверстана. – Скажем детям, что они – охрана слабых факультетов. Почти не ложь. Старшие адепты присмотрят за младшими, а пара десятков юных боевиков, если что, отобьется и от демона.

Грегор против воли почувствовал восхищение изворотливостью разумника. Мрачное лицо Ладецки тоже просветлело.

– А вот это может сработать! – кивнул он. – Приказ охранять других мои выполнят. Скулить будут, что в настоящий бой не попали, но выполнят.

– Значит, так и сделаем, – устало подытожил Эддерли. – Этьен, сколько у нас времени? Сегодня еще протянем?

– Сегодня – да, – уверенно кивнул стихийник. – Потоки начнем перенаправлять прямо сейчас, но Академия пока продержится за счет запасов. А вот завтра к обеду здесь будет преисподняя. В самом прямом смысле.

«И каждая смерть на моей совести, – с полной и беспощадной ясностью подумал Грегор. – Не солдаты, не офицеры, а юнцы, только возомнившие себя магами и магессами. Ревенгар! И Вороны… Ну, Вороны вернутся как раз к бою, а вот Айлин… Претемнейшая, пусть она останется в стороне от всего этого. Да, она боевик и некромант разом. Сильная для своего возраста, умелая. Но кровь, смерти, ужас! Убереги ее от этого, такую чистую и нежную…»

– Ладно, милорды, времени мало, – первым поднялся Роверстан. – Пойду отдам заместителям распоряжения, пусть собирают малышей и отправляют в город. Магистр Бреннан, встретимся в лазарете.

Целитель кивнул, выходя из ступора, а Грегор удивленно воззрился на разумника.

– Вы что, собираетесь остаться? Зачем? – поинтересовался он.

– А у вас так много опытных лекарей, мэтр Бастельеро? – с полнейшей невозмутимостью ответил вопросом на вопрос Роверстан. – Вы, может быть, не слышали, но я весьма полно изучил курс медицины под руководством магистра Морхальта. Не кривитесь. Даже вы не станете отрицать, что учить этот мерзавец умел. И я, к вашему сведению, имею неплохой опыт операций. Без всякой силы, дорогой Грегор, просто скальпелем и вот этими руками, – поднял он перед лицом две крупные смуглые кисти. – У целителей все зависит от резерва, а он имеет печальное свойство заканчиваться. Спросите у Бреннана, пригодится ли ему человек, умеющий делать такие швы, как я.

– Только из лазарета не выходите, – буркнул Грегор, почти устыдившись за недавние мысли.

Отправить своих преподавателей и адептов и остаться самому! Этого он от разумника не ожидал. У Белых ведь нет ни каналов, ни резерва, они и не маги в полном смысле слова, хотя обладают силой. Перед любым демоном уж точно беззащитны! Да, Роверстан повел себя… достойно.

«Помоги нам всем, Претемная, – взмолился он коротко, как перед боем. – И убереги от своей милости тех, кому еще рано в твои Сады».

Примерно три четверти часа назад Лучано оставил в изящно убранной гостиной всего лишь опасную женщину, а вернулся к разъяренной гадюке. Тем более страшной, что внешне королева хранила ледяное спокойствие.

Она все так же сидела в кресле у низкого столика, а когда Лучано, войдя, почтительно встал на одно колено, милостиво протянула ему руку для поцелуя, словно увидела в первый раз. Пришлось преодолеть пять шагов, их разделяющие, и коснуться губами гладкой нежной кожи, смугло‑золотистой, почти как у него. Лучано сделал это так осторожно, словно пробовал незнакомый яд. Чутье просто кричало убираться подальше, потому что в глазах королевы, единственно живых на непроницаемом лице, бушевала чья‑то смерть. Однако почти сразу она чуть прикрыла веки, скрывая взгляд.

Шипу, которого позвали для заказа, глупо бояться дурного настроения клиента, м? Но Лучано сейчас боялся. До глубинной дрожи! А не доверять чутью – еще глупее.

– Ты знаешь человека, который сейчас был здесь?

Королева, конечно, поняла, что они должны были встретиться в коридоре – там никак не разойтись.

– Грандсиньор Бастельеро, – очень ровно и старательно выговорил Лучано, вовремя вспомнив сложную, но слегка похожую на итлийскую фамилию. – Лорд‑протектор, герой, любимец города.

– Уже знаешь, – милостиво улыбнулись ему очень умело накрашенные губы.

Высшее искусство – сделать так, словно краски и нет вовсе. Королева или ее горничные им обладали, но Лучано‑то видел… На миг мелькнуло сладкое и острое предвкушение, что ему закажут надменного синеглазого аристократа. О, если бы! Но Лучано промолчал, ничего не предполагая вслух, и к лучшему, а то выставил бы себя идиотто.

– Держись от него подальше, – уронила королева, рассеянно посмотрев в сторону окна, на которое с той стороны села щебечущая птаха. – Не вздумай попасться на глаза. Этот и мертвого разговорит. Впрочем, неважно. – Она снова обратила к Лучано прекрасное лицо, больше похожее на маску. – У моего мужа, кроме законных детей от меня, имеется сын‑бастард. Живой и здоровый… – Ее лицо на миг исказилось, но королева сразу скрыла волнение, продолжив: – По местным законам он имеет право на трон. Если его поддержит знать, конечно. А его многие поддержат.

Лучано подумал, что всего один бастард – это весьма скромно со стороны покойного короля. Может, их было больше? Сидящая перед ним женщина вполне могла проредить поголовье, как опытный садовник – рассаду. Но один остался… И снова Лучано не стал делать поспешных предположений – и оказался прав.

– Этот юноша оказался в очень сложном положении, – прошелестел голос королевы, словно змея, наконец, тронулась с места.

Золотисто‑смуглая рука протянулась к столику, королева взяла с него маленькую шкатулку с драгоценностями и поставила себе на колени, обтянутые густо‑лиловым траурным шелком. Луч солнца упал туда, и содержимое шкатулки вспыхнуло кроваво‑красными огнями, притягивая взгляд Лучано. Рубины. Крупнее, чем на подаренном перстне, роскошные, чистейшие, насколько можно судить, не взяв в руки. Кажется, гарнитур, но из чего состоит – не разобрать.

– Я весь внимание, моя прекрасная королева, – подал голос Лучано.

– Его ждет корона, – уронила, помолчав, королева. – И я вовсе не намерена препятствовать этому. Я слабая женщина, мои дочери еще малы, а на троне должен сидеть сильный мужчина. И местной королевской крови – это важно. Другого грандсиньоры Дорвенанта не примут. Поэтому я весьма заинтересована, чтобы наследник трона был жив и здоров. Уверена, мы с ним… договоримся. Ты ведь понимаешь меня, мальчик?